Торговый зал "Всё для квиддича"

Погода стояла прекрасная. Птицы пели, и в Косом переулке пока что было мало народа, что бывает только ранним утром.
Вилли тихонько толкнул дверь ногой и зашёл в новый магазинчик. Поставив коробки, которые Вилли нёс в руках, на стол, он огляделся. Ремонт не давно закончился. Пол сверкал белизной.
- И вот сбылась моя очередная мечта, - не громко сказал он и открыл первую коробку, стоявшую на столе. Здесь были несколько бит и перчаток. Вилли аккуратно разложил товар по полкам. Потом он открыл ещё одну коробку, потом ещё одну, и так все коробки.
Закончив работу Вил взглянул на часы.
- Что-то брат запаздывает, - сказал он сам себе.

Винни, бодро шагая по Косому переулку, остановился перед новым магазинчиком. Он взглянул на вывеску. Там, золотыми буквами, было высечено название этого магазина: "Всё для квиддича". Убедившись, что не ошибся, Винни с грудой коробок в руках аккуратно толкнул дверь ногой и зашёл в здание.
- Здорово! - сказал он, оглядываясь по сторонам в поисках брата. Но, похоже, что его здесь не было.
Винни поставил на столик коробки с товарами. Потом разобрал их, пока ждал брата.

Услышав голос брата, Вилли выглянул из-за шкафа.
- Вот ты где! Ты опоздал на 3 минуты, - заявил Вилли, хмуро поглядывая на брата. Но потом, сменив, как говорится, гнев на милость, добавил. - Я прошёл в глубь магазина, там несколько шкафов, которые я уже заставил товарами. Ты, я вижу, тоже уже все разобрал. - Вил подошёл к столу и, взяв пустые коробки, убрал их под стол. - Мы пока можем починить кое-что, - и брат достал из под того же стола ящик с разным "барахлом". Чего тут только не было: и всякие фигурки-квиддичисты, и треснутые очки, и снитч, почему то без крыла, и многое-многое другое. - Это я нашёл, когда разбирал очередную коробку. Оставлять это так тоже плохо, поэтому, давай же начнём. - Вил сел за стол и, орудуя волшебной палочкой, принялся за работу.

Винни подпрыгнул от неожиданности. Он молча выслушал брата.
- Хорошо, - вздохнул Винни и, тоже достав волшебную палочку, принялся за работу.

Переход из локации «Мастерская Олливандера» (https://hogsmeade.dhog.org/masterskaja-olivandera.html#c8378)
_________________________


Дождливый Косой переулок был к ним немилостив, и, оказавшись на улице, Фатхи первым делом растерянно огляделся, выискивая маленькую бестию и в душе надеясь, что та угодила в какую-нибудь особенно глубокую лужу и утонула. Ну или её увели родители. С учётом того, насколько аккуратными были улочки Магического Лондона, на подобные лужи рассчитывать не приходилось, однако и детского гогота копт тоже не слышал. Красных сапог нет? Нет. Кажется, пронесло.

Подумал было он и встретился взглядом с Шелией – тринадцатой рыжей ведьмой по счёту – встретился и содрогнулся, ибо в блеске под длинными ресницами угадывалось то же торжество, с которым её предшественница окатила их некоторое время назад с головы до ног.

- Пойдем, нам очень нужно кое-куда зайти!

Яхья успел только краем глаза зацепить вывеску, под которую его увели с нескрываемым восторгом, однако природа его стала ясна сразу же, как только за волшебниками затворилась очередная дверь.

К счастью, они оказались единственными посетителями, и можно было с облегчением выдохнуть – и тут же вдохнуть мягкий и знакомый уже по лавке Олливандера запах дерева, который здесь перемешивался со множеством прочих: резковатым – лака: им покрыты древки новёхоньких мётел, приковывающих к себе внимание моментально; почти пьянящим – кожи: из неё сшиты квоффлы и перчатки на любую специализацию и любой размер; Фатхи явственно учуял характерный запах новых книг, и действительно, справа от него красовалась полка с многочисленными пособиями по тактике и стратегии, а в самом центре располагался знаменитый «Квиддич сквозь века». В глазах рябило от спортивных мантий и прочих деталей экипировки, с удивлением был обнаружен уголок с украшениями и письменными принадлежностями, а чуть поодаль буквально изнутри светилась витрина с пирожными, тортами и печеньем, что окончательно взорвало далёкому от квиддича слизеринцу мозг.

По светящемуся взгляду своей спутницы копт мог только догадываться, насколько метко это место выстрелило ей в самое сердце. Её любовь к квиддичу… восхищала? Слово «восхищение» не способно передать всю гамму эмоций. Заражала? В общем-то да, понимай он ещё в этом хоть что-нибудь. Она вызывала безусловное понимание – слизеринец и сам горел не меньше, когда дело касалось Древнего Египта. Впрочем, нет: Яхья прекрасно знал, что когда-нибудь настанет день, в который он перевернёт последнюю страницу и больше никогда не узнает ничего нового. А квиддич – это игра: анализируемая и непредсказуемая, живая, каждый новый матч которой обещал новое взаимодействие, новое решение, новый виток. Ракушкина влюблённость в квиддич вызывала белую зависть – при чём как по отношению к самой Ракушке, так почему-то и к квиддичу.

И ещё до того, как копт попросил разрешения называть её Ракушкой, он уже слышал её имя, когда в конце одного из семестров совсем ещё маленькую когтевранку награждали медалью лучшего квиддичиста. Трогательно пытаясь приобщить к игре и Яхью, она выуживала какие-то разноцветные схемы, пересказывала многостраничные талмуды вроде тех, что стояли на книжной полке, едва уловимо и очень забавно хмурилась, когда говорила, как неловко получится играть друг против друга, если слизеринец сейчас узнает её манеру игры, на что ему оставалось только жалко улыбаться в ответ. Смотреть на одухотворённую Шелию МакБрайд можно было бесконечно, слушать можно было бесконечно, восхищаться острым умом можно было – правильно! – бесконечно, наблюдать за игрой с трибун, следя за стремительными передвижениями фигурки в синей мантии, можно было – угадайте, но самому Фатхи в жизни не хватило бы его насквозь книжных, кабинетных мозгов, чтобы задержать стройные и подробные объяснения пасов, траекторий, высот колец и всего вот этого вот в своей голове дольше пяти минут. А после озвучиваемого периодически предложения попрактиковаться он по-змеиному сливался, потому что точно не был готов к признанию, что боится высоты.

И теперь уже Яхья незаметно оказался за спиной рыжей колдуньи, чувствуя себя не в своей тарелке, забывая о правилах хорошего тона, согласно которым он должен был каким-нибудь приветствием ознаменовать их появление здесь, несколько теряясь, но при этом с какой-то теплотой радуясь за неё.

Квиддоманьячка в лавке «Всё для квиддича»! – невозможно было сдержать улыбку. – Дождь мы здесь точно переждём.

Когда дело касалось квиддича, Шелия забывала обо всем вокруг. Как, проучившись полных три года, и примерно столько же летая за факультетскую сборную, она до сих пор не заглянула в квиддичный магазин, оставалось загадкой.

Оправданием могло служить лишь то, что о его существовании Шелия узнала вот буквально сегодня. Конечно, было бы безумно логичным предположить, что раз есть игра, то найдется и магазин с аксессуарами для нее (не сами же игроки мастерят для себя метлы, в самом-то деле?), но обычно мысли об игре сворачивали совершенно в другую сторону.

Они могли уйти в просчитывание опасных зон на поле в зависимости от расположения защитников и бладжеров, неожиданных (или, по крайней мере, стремящихся к тому, чтобы стать неожиданными) маневров с квоффлом, выбора траектории погони за снитчем, обязательно скрывающегося из виду в тот момент, когда он пролетает буквально в сантиметре от протянутой руки. Могли затянуть в раздумья о том, кого бы еще подговорить на очередную тренировку, как лучше объяснить команде идеи по тактике, и когда там начнется новый межфакультетский матч. Или даже турнир, если повезет.

Тем больше предвкушения и неподдельного восторга возникало сейчас за разглядыванием витрины. Стирались неловкость и непонимание, как сказать Яхье, что ей просто жизненно необходимо заглянуть в квиддичный магазин, и без этого он может хоть сам возвращаться в Хогвартс, а с места она не сдвинется. Стирался потихоньку страх заговорить с продавцом, потому что уж о чем, а о квиддиче Шелия могла болтать без умолку часами — было бы в чьи уши.

Все вокруг становилось совершенно неважным, когда глаза начинали разбегаться от десятков разных предметов экипировки, ящиков с инвентарем, сувениров, книг и даже тортов.

С заметным трепетом приближаясь к метлам, Шелия протянула руку, чтобы легко провести по древку «Молнии».

Потрясающая.

Какая же она потрясающая.

С трудом оторвав взгляд от безупречно подогнанных прутьев, когтевранка перевела взгляд чуть в сторону.

Набор защитника! Шлем! Очки! Перчатки! Мерлин, у меня все это может быть свое, а не общефакультетское?

Мысли звучали по-незнакомому тепло и приятно. Только замерев от предвкушения покупки всего этого счастья, Шелия обратила внимание на то, что все еще держит одного слизеринца за руку, повсюду таская его за собой.

Ой.

Неловко-то как.

Ощущение, будто ее слишком много со всеми этими квиддичными разговорами и увлеченностью игрой, стало настолько частым спутником, что виноватое выражение лица даже не пришлось изображать.

— Упс, я увлеклась. Извини?

Вдохновлённая квиддичем Шелия МакБрайд умела увлекать - как за ходом своей мысли, так и буквально за собой, яхьину ладонь сжимая в своей собственной. Даже, похоже, не замечала этого, околдованная обстановкой лавки, в которой, судя по всему, не было не только посетителей, но и...

А где продавец-то?

С трудом оторвав взгляд от сияющей когтевранки, которая почти не дышала, легонько касаясь метлы кончиками пальцев, Яхья огляделся повнимательней. В стёкла стучался неприветливый дождь, и за стекающими вниз каплями силуэты прохожих казались размытыми и очень далёкими, практически нездешними, пусть и отделяли от них только прозрачная стена витрины да чуть выцветшая красная дверь. Словно из параллельного мира до слизеринца доносились чужие голоса, чужие шаги, звенящие колокольчики, открывающиеся и закрывающиеся двери, взрывы смеха, совиное уханье, и всё это сливалось в единый гул, скользящий по Косому переулку и лишь подчёркивающий гробовую тишину, царившую здесь, внутри.

Ощущение было такое, будто они в лавке - первые живые души за долгие годы.

Продолжая приглядываться, копт заметил на нескольких полках слои пыли, и его вновь передёрнуло от вспомнившихся дедушкиных наставлений, слишком ощутимо отдававших в затылок. Яхья намывал полы лавки зельевара до блеска, чтобы в них можно было смотреться, как в зеркало; натирал каждую скляночку, каждое стёклышко, пока они не становились прозрачными настолько, что казались почти невидимыми; в конце концов, он обязан был приветствовать каждого вошедшего посетителя, и не приведи господь подмастерье околачивался в подсобке или на заднем дворе, если в помещении раздавался зон колокольчика, и не летел к прилавку в ту же секунду.

Здесь их никто не встретил. Здесь по углам было довольно пыльно, пусть и с порога обстановка казалась практически ослепительной. Словно невидимые духи с утра прибрались по верхам, но не стали трогать полки, на которые некому было заглядывать, да и исчезли так же незаметно, как появились, оставив лавку, в которую некому было зайти, пустовать.

Лавку. Со спортивным инвентарём. С невероятно дорогими мётлами. Пустовать.

- Упс, я увлеклась. Извини? - в этой тишине даже голос Шелии звучал приглушённо, и копт посмотрел на девушку с лёгким удивлением.

За что?..

Со странным сожалением выпустив её руку из своей, он улыбнулся - той улыбкой, с которой слушал её объяснения, и кивнул на метлу:

- Брось, тут есть чем увлечься, - вот тут Фатхи даже не слукавил; не нужно быть игроком в квиддич, чтобы заметить разницу между красующейся перед ними новенькой "Молнией" и казёнными школьными мётлами, на которых летали игроки факультетских команд. - Меня смущает другое. Тебе вот не кажется, что, - он перешёл на шёпот, - мы тут совсем одни? То есть, буквально: тут перед носом целых 450 галлеонов - хватай - не хочу - да улетай отсюда на всех скоростях. Будь Блишвик владельцем этой лавки, я валялся бы мёртвым уже примерно... - Яхья мельком взглянул на наручные часы, прикидывая, сколько они уже бродили по залу. - Хм. Минут пять-шесть?..

Звучишь не очень законопослушно.

Не особо рассчитывая на то, что Шелия сдержится и не двинет ему битой, которых лежало, висело и стояло вокруг в избытке, по голове, которая у него была хоть и плохонькая, но своя и в единственном экземпляре, слизеринец попытался исправиться:

- Хотя даже ничего не нарушая и оставив деньги на прилавке, улететь на ней отсюда будет эффектно!

Всматриваясь в лицо Яхьи, Шелия не заметила и толики раздражения, как ни старалась найти хоть тень от нее. Разве что легкое удивление. Не больше.

Кажется, не злится. Фух.

Да, для нервов, что она переходит черту, вроде бы и нет причин. За часы разговоров о квиддиче не было сказано ни слова о том, что ее много. И за все часы других разговоров тоже: о совершенно разрозненных фактах, услышанных или прочитанных, вроде нюансов экстракции кофе или религиозных несостыковках; о заковыристых вопросах в домашках, над которыми Шелия думала вслух; о каких-то случайных взволновавших мелочах, которыми она бежала поделиться.

«Какая же ты когтевранка...» ни разу не звучало с осуждением или раздражением. Скорее, с восхищением и немым удивлением. С улыбкой такой же, какая была на его лице сейчас.

— Брось, тут есть чем увлечься.

Все-таки не злится.

Спокойствие накрывает с аккомпанементом из необъяснимой грусти, когда Яхья разнимает их руки.

— Меня смущает другое. Тебе вот не кажется, что, — голос становится тише, переходя на шепот, — мы тут совсем одни? То есть, буквально: тут перед носом целых 450 галлеонов — хватай — не хочу — да улетай отсюда на всех скоростях. Будь Блишвик владельцем этой лавки, я валялся бы мёртвым уже примерно... Хм. Минут пять-шесть?..

Шелия неосознанно выгнула бровь.

Ты же это не всерьез?

Не то чтоб когтевранка чувствовала себя голосом разума в их дружбе. Часто ее саму заносило на импульсе: последствия казались такими далекими, что легко отбрасывались обещанием обязательно с ними разобраться. Позже. Иногда уносило на волне энтузиазма от того, как здорово будет довести очередную блестящую идею до конца. А иногда собственные силы попросту переоценивались, и восприятие времени, необходимое для реализации задумки, искажалось раз… в несколько. Или много. Очень-очень-очень много.

Яхья редко был в силах ее остановить: чаще его ожидала судьба соучастника и партнера. В дуэлях, драконбольной тренировке, разгребании архивов. Даже если помочь друг другу они не могли, то все равно садились рядышком, время от времени довольно показывая, как идет работа и что получилось в итоге. Шелия — новую схему для квиддича, пергамент с особо закрученными размышлениями для домашки или рисунком, наброски лекций или макет дизайна кабинета, который, возможно, когда-нибудь откроется. Яхья — обложку для Змееуста, стопку проверенных домашек, список выполненных старостатских дел.

Но зачастую идеи даже если грозили смертельной усталостью по их завершении, то все же оставались в рамках правил. И закона. Может, как раз потому, что на любых намеках на особо изощренную выходку Шелия прищуривалась и тянулась в сторону биты. Останавливало то, что людей бить незаконно, да и пугать... не то чтобы этично. Так что прибегать приходилось к аргументам чуть менее убийственным.

— Мм, а если на них защитные чары? От всяких, — выразительный взгляд, — не особо законопослушных граждан. Или сигнализация, например. Не может же быть все так, — Шелия глянула вокруг, — легко для воров.

— Хотя даже ничего не нарушая и оставив деньги на прилавке, улететь на ней отсюда будет эффектно!

На долю секунды идея даже показалась привлекательной. На крохотную долю секунды.

— И далеко ты улетишь над Лондоном без дезилюминационных чар? Или у тебя мантия-невидимка завалялась? — девушка слегка улыбнулась, — Хотя и правда эффектно, с этим не поспоришь.

Но даже чуть более невинные намеки на то, чтобы оставить деньги, не дожидаясь продавца, царапали внутри неправильностью. Так ведь не делается. Может, он их просто не услышал? Или задремал? Хотя заходить в кладовку, которая вроде как закрытое помещение для персонала, выглядит еще хуже, чем стащить товар, оставив деньги. Даже если это просто попытка отыскать продавца.

— Давай подождем еще хотя бы… минут десять? Если никто так и не появится, то оставим записку с деньгами на прилавке. Хотя, — Шелия окинула взглядом витрину, — я не против задержаться здесь подольше. Рассмотреть там, все такое… — взгляд остановился на сувенирных украшениях и открытках. — А ты посмотришь? Можно отправить подарок Роки или Кори. Уверена, что здесь найдется то, что придется им по душе.

Может быть, когтевранка сама и не чувствовала себя голосом разума в их тандеме, но вот чего-чего, а здравомыслия в ней точно гораздо больше. Самым импульсивным, что она делала на яхьиных глазах, было пари с ним же на двадцать дуэлей. Но насколько вообще подобное рвение в учёбе можно счесть неразумным? У неё был свой продуманный подход, она распределяла нагрузку, вела календарь, у Шелии всегда всё чётко, словно это она с восьми лет бегала подмастерьем в лавке зельевара, а не Фатхи.

А вот Фатхи… в основном игнорировал свои проблемы с трактовкой правильного и неправильного, посильного и непосильного, возможного и невероятного. Возможным было всё хотя бы теоретически, посильным – всё, пока он жив, а вопрос правильного и неправильного зачастую вообще не ставился. Обычно слизеринец спрашивал себя, насколько это получится эффектно или весело.

А с учётом того, что юмор у Яхьи преимущественно чёрный, то и веселье зачастую выходит соответствующим.

От некоторых выходок Шелии удавалось его удержать. С таким же выразительным взглядом, очаровательно, расторопно, по-когтеврански девушка предлагала подумать, чем это может обернуться, насколько плачевно рискует закончиться и какие ещё получится найти варианты. Насколько часто осторожные предложения подумать над вариантами и перспективами останавливали Яхью Фатхи? Не то чтобы очень. От его способности к аналитическому мышлению вообще, кажется, ждали слишком много, а сам он и вовсе не готов был утверждать, что таковая входит в список его умений. Если какие-то ростки и пробивались, то явно из тех зёрен, что упорно сеяла в его мозгах Шелия МакБрайд.

На сей раз что-то пробилось – защитные чары звучали весьма и весьма разумно, и слизеринский на секундочку староста тихо и слегка разочарованно фыркнул. Шалость не прокатит.

А вот от идеи улететь отказываться так легко не хотелось, и пока Шелия разглядывала украшения на витрине, Фатхи, не особо представляющий, насколько уместно ему дарить нечто подобное Роки или Кори, мысленно отсчитывал отпущенные на ожидание десять минут и, в давящей тишине чувствуя себя некомфортно, разглагольствовал:

- Слушай, ну ведь магглы что только не принимают за НЛО. То есть, чтоб ты понимала, топ открывают облака! - сейчас скажет, что мы не похожи на облака. – А помимо Луны и Венеры, которые также постоянно попадают под раздачу, в смятение людей вводят парашютисты, - а вот парашютисты уже более походили на двух волшебников. – Своим появлением в небе мы осчастливим уфологов, разумеется, но точно не бросим тень подозрения на Магический Мир. Ракушка, ну господи! Кто сейчас вообще из магглов верит в волшебство? Мы можем выйти в центр Трафальгарской площади, наколдовать прохожим тыквы вместо голов, и нас сочтут парочкой первоклассных, но весьма стандартных фокусников: рыжая и красивая ты, по-восточному экзотичный я! При том, что нам, скорее всего, ещё и денег отсыпят, я даже готов согласиться на тюрбан и псевдоним вроде Яхьи ибн Мена аль-Фатхи, - на этих словах копт опустил глаза, словно приносил подобным псевдонимом величайшую жертву во имя фокуснического искусства.

И скользнул взглядом по витрине ещё раз. Всё выглядело вполне цивильно – серёжки, подвески, браслетики и колечки аккуратно висели и лежали, золотисто поблёскивая крылышками крошечных снитчей, но столь идеальная экспозиция вновь всколыхнула утихшую было подозрительность.

Даже его собственный голос, которым Фатхи обычно заглушал непрекращающиеся внутренние беседы, которым успокаивал себя и заполнял пространство, звучал здесь слишком чуждо и неестественно. В конце концов, если бы не их с Шелией разговоры, здесь стояла бы мёртвая тишина.

Мёртвая.

Задумчиво хмыкнув, Фатхи покосился на спрятавшуюся в тени дверь, ведущую, очевидно, в подсобку. Перевёл взгляд на часы. Снова на дверь. Она выглядела немой – как и вся лавка.

Интересно.

- А вдруг он там это… - как бы так тонко намекнуть, чтобы не напугать ненароком? – …сдох?

Яхья умел быть убедительным.

Ощущалось в его голосе что-то такое завораживающее, что заставляло отвлекаться от смысла произнесенных фраз, а мысли — путаться. Застывать, как перед удавом, гипнотизирующим жертву, следить за интонациями и пытаться вспомнить, как дышать. Молча кивать и соглашаться.

Шелия часто отвлекалась во время разговоров, теряя нить повествования, могла задуматься и пропустить все мимо ушей, а потом виновато выгибать брови со словами «Извини, можешь повторить?..». Но голос Яхьи заставлял отвлекаться совсем иначе: не на путанные мысли, тревогу о подгорающих сроках или попытки втиснуть в и так перегруженный график еще одну задумку, а на него самого. Хотелось закрыть глаза и слушать как можно дольше. Неважно, о чем он будет говорить.

— Слушай, ну ведь магглы что только не принимают за НЛО. То есть, чтоб ты понимала, топ открывают облака! А помимо Луны и Венеры, которые также постоянно попадают под раздачу, в смятение людей вводят парашютисты.

Часто его объяснения выглядели очень... разумно.

— Своим появлением в небе мы осчастливим уфологов, разумеется, но точно не бросим тень подозрения на Магический Мир. Ракушка, ну господи! Кто сейчас вообще из магглов верит в волшебство?

Часто в них было тяжело заметить подвох.

— Мы можем выйти в центр Трафальгарской площади, наколдовать прохожим тыквы вместо голов, и нас сочтут парочкой первоклассных, но весьма стандартных фокусников: рыжая и красивая ты, по-восточному экзотичный я! При том, что нам, скорее всего, ещё и денег отсыпят, я даже готов согласиться на тюрбан и псевдоним вроде Яхьи ибн Мена аль-Фатхи.

Особенно когда перед глазами возникали красочные образы, иногда — забавные и смешные, вроде картинки Яхьи в тюрбане, подрабатывающего уличным фокусником на площадях Лондона.

Шелия встряхнула головой и попыталась собрать разбегающиеся мысли назад. Выходило с трудом: к облику египетского фокусника каким-то совершенно диким образом дорисовывалась змея, успокаивающаяся под звуки флейты, яркие костюмы и глазеющие прохожие, то и дело подбрасывающие монетки.

Так, стоп, с чего это все началось… НЛО, метлы, оставить деньги за них и полететь через весь город, потому что магглы все равно не верят в магию.

Что-то тут сильно не сходилось.

А, вот оно.

— Это все разбивается одним «но»: если ты считаешь закон неразумным — это не освобождает от его соблюдения. Хочешь объяснять все то, что ты только что сказал, суду, когда он соберется отправить тебя в Азкабан?

Шелия обернулась на притихшего слизеринца. Но, кажется, замер он совершенно по другой причине.

— А вдруг он там это… сдох?

Девушка перевела взгляд на дверь подсобки: туда же, куда уставился и Яхья. Попыталась осознать фразу. Продавец?.. Сдох?.. Сглотнула. То есть у нас все шансы оказаться на месте преступления?

И правда: только сейчас Шелия начала замечать чуть пыльные полки сверху, подозрительно мертвую тишину. Казалось, здесь не было ни одной живой души не то, что дни, а и месяцы. Но ведь тогда магазин был бы закрыт, да? И в газете что-то бы написали. Значит, если что-то такое и произошло, то совсем недавно.

Кажется, на горизонте маячит еще одна статья, по которой суд будет не прочь отправить нас в Азкабан.

С трудом отогнав непрошеную мысль (но ведь мы зашли уже позже, как все должно было случиться?), потому что ну в самом деле (хотя никто не видел, что мы тут делали и как заходили, черт), правосудие Магической Британии же довольно… справедливое (они ведь будут стараться найти настоящих преступников, да? будут же? или вдруг продавец вообще умер из-за проблем со здоровьем?).

Надеясь, что она не побледнела слишком уж сильно, Шелия перевела взгляд на Яхью.

— Хочешь проверить?

Львиную долю злодеяний, приводящих к заключению в Азкабане, составляют, разумеется, убийства. За ними следуют нападения на Министерство Магии (именно на него, а не на самих министров). Дерзкие ограбления. И нарушения Статута о Секретности. Оригиналы среди узников самой страшной магической тюрьмы вроде яхьиного коллеги-египтолога Криспина Кронка, содержавшего сфинксов в собственном саду, или остряка, запихнувшего соседа в чайник, встречались гораздо реже, так что попадаться на использовании магии под носами магглов было и правда обидно. Не оттого, что они загремят в Азкабан, а потому, что само преступление, если проанализировать статистику, уже не выглядело столь уникальным.

А вот перспектива отрыть в спортивном магазине мертвеца казалась куда интереснее. Во-первых, это не совершение преступления, а его фиксация. Во-вторых, в магическом Лондоне уже недавно было совершено убийство – и не кого-нибудь, а мэра!

А если найденный и обвинённый убийца на самом деле невиновен?

А если в городе орудует маньяк?

А если всё не так плохо, и продавец просто застрял в уборной? Хотя-я-я-я…

- Думаю, будь у него диарея, здесь не стояла бы т а к а я тишина.

Осторожно покосившись на побледневшую Ракушку, копт понял три вещи: во-первых, после предположения, что кто-то сдох, не хватало только шуток про диарею; во-вторых, не надо высказывать предположения, что кто-то сдох, настолько прямолинейно, когда хочешь на это лишь тонко намекнуть; в-третьих, судя по тревожному выражению лица, Шелия как будто бы не собиралась ему возражать.

Обычно она всё-таки это делала, если была с ним не согласна – как буквально только что, когда расторопно и непоколебимо объясняла, чем может закончиться для них полёт над Лондоном. Как делала вообще всегда, уточняя степень несерьёзности его отмороженных шуток, указывая на разрывы в логической цепочке его витиеватых рассуждений, выстраивая собственные, предлагая варианты и задавая вопросы.

Сейчас вопрос прозвучал только один:

- Хочешь проверить?

Всё-таки тоже это чувствуешь, да? – Яхья прищурился и вновь уставился на дверь подсобки.

Та оставалась закрыта, упрямо молчала и не подавала признаков жизни, сколь бы выразительно слизеринец на неё ни пялился. Желанием проверять он, откровенно говоря, не горел.

- Сейчас, - вместо проверок, смелых шагов и решительных действий, Фатхи сплёл пальцы в замок и начал речь, - мы находимся в мысленном эксперименте. Где-то там, в подсобке, возможно, находится продавец. Предположение, что он где-то там, подтверждает открытый магазин, ведь любой продавец, покидая рабочее место, тем более, надолго, точно запрёт входную дверь на ключ и, если он, конечно, хорошо воспитан, повесит на эту дверь информационную табличку, сообщающую, как минимум, две вещи: а) сам факт того, что магазин закрыт на перерыв, и б) время, в течение которого этот перерыв продлится, - яхьин голос продолжал воевать с глухой тишиной лавки «Всё для квиддича», и чем больше слизеринец говорил, тем бодрее у него получалось. – О воспитании, конечно, рассуждать не приходится, ведь к нам так никто и не вышел навстречу. Но я всё ещё настаиваю, что в случае отсутствия владельца лавки внутрь мы бы не попали, - скользнув взглядом по двери в очередной раз, Яхья повернулся к Шелии, продолжая вещать. – Итак, вывод: продавец находится здесь, - разомкнув ладони, Фатхи красноречиво указал на пол. – Ну, технически там, - закатил глаза, улыбнулся и указал уже на дверь подсобки. – Ну, короче, - пожал плечами. - Он где-то рядом. С тех пор, как прозвенел колокольчик, ознаменовавший наше с тобой появление, прошло уже гораздо больше десяти минут, а за это время можно было хотя бы натужно крикнуть «Здрасьте-здрасьте, я сейчас!». Однако, как видишь и слышишь, - теперь он картинно развёл руками, которым явно не хватало карт, кролика и цилиндра, - кроме нас с тобой тишину так никто и не нарушил. Спит? Даже если он не прочь поспать в разгар рабочего дня, снова возникает вопрос: почему не заперся? Занят пересчётом товара где-нибудь в подпольном складе магазина? Но и тогда мы бы хоть что-нибудь услышали! Ракушка! – раззадорившись, Яхья взял ладони девушки в свои и мягко их сжал. – Даже если не вдаваться в детали той мутной истории с бедной шрёдингеровской кошкой, я готов со всей ответственностью заявить, что мы имеем дело с продавцом в суперпозиции, а значит, он буквально... - здесь слизеринец позволил себе короткую паузу, всматриваясь в зелёные глаза напротив и ловя себя на мысли, что от их взгляда он какого-то дьявола и сам буквально… - Ни жив, ни мёртв.

Руки… ты всё ещё держишь её руки… зачем вообще?..

- Кхм! – совершив очередной пас, он вновь указал на дверь, словно демонстрировал её на международной выставке. – Продавец находится в суперпозиции ровно до того момента, пока она закрыта. А как только отворится, волшебство мысленного эксперимента остроумного австрийца рассеется, и из двух реальностей мёртво-живого продавца останется лишь одна, где он либо окончательно и бесповоротно мёртв, либо сто процентов жив и просто профнепригоден, - завершив свою коротенькую лекцию, посвящённую правилам торговли и квантовой физике, Яхья уставился на Ракушку. На дверь. Надо будет спросить у Брука: undead – это суперпозиция или нет. На Ракушку. – Возвращаясь к твоему вопросу, должен честно признать, что проверять мне бы, с одной стороны, не хотелось, но с другой, признаюсь не менее честно, меня это начинает бесить.

Когда копта что-то бесило, до проверок, смелых шагов и решительных действий оставалось только рукой подать, но ощущение, что, зайдя за прилавок и прикоснувшись к дверной ручке, он вторгнется на чужую территорию, было гадливым настолько, что Яхья замешкался. Продавец в суперпозиции, продавец в суперпозиции... а если правда... помер?

- Так, ладно. Ещё одна попытка, - Фатхи громко хлопнул в ладоши и повысил голос. – Алло?! Есть кто живой-то вообще?

Чем дальше, тем более тревожной становилась обстановка. И то, как прищурился Яхья, уставившись на закрытую дверь подсобки, спокойствия не внушало. Вот ни капельки.

— Сейчас мы находимся в мысленном эксперименте. Где-то там, в подсобке, возможно, находится продавец.

Возможно?..

— Предположение, что он где-то там, подтверждает открытый магазин, ведь любой продавец, покидая рабочее место, тем более, надолго, точно запрёт входную дверь на ключ и, если он, конечно, хорошо воспитан, повесит на эту дверь информационную табличку…

А если его похитили?

Фантазия мигом нарисовала картинку продавца, который размахивает руками и кричит «Погодите, погодите, я должен закрыть входную дверь!», пока его хватают и тащат непонятно куда. Чушь. Кому бы во время похищения позволили что-то доделать? Хотя... зачем вообще понадобилось похищать продавца квиддичного инвентаря и сувениров? Проиграл состояние в карты и за ним пришли коллекторы? Перешел кому-то дорогу? Мы же не во время второй магической живем, что за варварство, ну.

Погрузившись в размышления, Шелия упустила нить разговора. Но Яхью это, кажется, ничуть не смутило: он продолжал увлеченно вести мысль дальше.

— Но я всё ещё настаиваю, что в случае отсутствия владельца лавки внутрь мы бы не попали.

Если его не похитили, да.

Зацепившись за какое-то смутное ощущение, Шелия пересеклась взглядом со слизеринцем, и замерла. Ого. Знакомый огонь азарта в глазах, когда он о чем-то говорил. Ощущение, будто тебя снесет им, как волной.

— Итак, вывод: продавец находится здесь. Ну, технически там. Ну, короче. Он где-то рядом.

Кажется, он жестами указывал то на пол, то на дверь подсобки, то пожимал плечами, но это все становилось таким неважным. И пропажа продавца, и тревожность обстановки уходила на второй план.

Видеть его, настолько увлеченно рассказывающим, таким   ж и в ы м   было важнее. Не так уж часто удавалось за последние месяцы, чтобы упускать такие моменты. Шелия едва подавила улыбку, наблюдая и ловя каждую эмоцию.

— С тех пор, как прозвенел колокольчик, ознаменовавший наше с тобой появление, прошло уже гораздо больше десяти минут, а за это время можно было хотя бы натужно крикнуть «Здрасьте-здрасьте, я сейчас!». Однако, как видишь и слышишь, кроме нас с тобой тишину так никто и не нарушил.

Подавить улыбку становилось все сложнее. Да, вся эта ситуация с пропажей продавца выглядела как минимум подозрительно, а как максимум — пугающе. Да, стоило бы переживать, и буквально несколько минут назад она этим и занималась. Но оторвать взгляд сейчас от лица Яхьи, задушить какое-то мягкое и радостное чувство от того, с каким энтузиазмом и восторгом он все это рассказывал, было чересчур тяжело. Да и не хотелось.

— Спит? Даже если он не прочь поспать в разгар рабочего дня, снова возникает вопрос: почему не заперся? Занят пересчётом товара где-нибудь в подпольном складе магазина? Но и тогда мы бы хоть что-нибудь услышали! Ракушка!

Девушка удивленно уставилась на руки, которые Яхья мягко сжал. Нет, она сама иногда хватала его, таща в сторону понравившегося кабинета или еще чего интересного, но впервые это ощущалось настолько… иначе.

Кажется, он что-то говорил. О кошке, суперпозиции…

Может, хватит их разглядывать уже? Приди в себя, ну.

Через секунду после того, как она оторвалась от разглядывания сплетенных рук, он посмотрел прямо ей в глаза. Секунда. Две. Сколько мы так стоим?.. Еще не дольше, чем положено?

— Кхм!

Что-то легкой грустью заскреблось внутри, когда он все-таки выпустил руки и перевел взгляд на дверь. Какой-то очень подозрительной грустью. С чего бы это?

Встряхнув головой, Шелия попыталась вернуться в реальность. В самом деле, есть дела и поважнее. Например, что делать с тем, что к ним так до сих пор никто и не вышел.

— Продавец находится в суперпозиции ровно до того момента, пока она закрыта. А как только отворится, волшебство мысленного эксперимента остроумного австрийца рассеется, и из двух реальностей мёртво-живого продавца останется лишь одна, где он либо окончательно и бесповоротно мёртв, либо сто процентов жив и просто профнепригоден.

Кажется, что-то из объяснений про суперпозицию она явно упустила. Надо будет почитать об этом. Потом.

— Возвращаясь к твоему вопросу, должен честно признать, что проверять мне бы, с одной стороны, не хотелось, но с другой, признаюсь не менее честно, меня это начинает бесить.

С этим было трудно не согласиться. Ожидание вообще редко давалось ей легко — удивительно, что она не ходит тут из стороны в сторону, и не поглядывает на часы каждые две секунды. За такое время, будь она здесь одна, наверняка бы сошла с ума, но в компании было чуточку… легче? По крайней мере, я здесь не одна.

— Так, ладно. Ещё одна попытка. Алло?! Есть кто живой-то вообще?

Шелия замерла, прислушиваясь. Полминуты. Минута. Две. Тишина начинала давить со всех сторон. Когда в комнате звучали слова, было легко забыть, насколько неуютной и тревожной она становилась без единого звука.

— Ты знаешь… — сглотнула. Вдруг он сейчас пойдет проверять и найдет труп? — Давай все-таки уберемся отсюда. Подальше. Чисто так, — взгляд на дверь, — на всякий случай. Кажется, я уже присмотрела все, что мне хотелось, — и почему ты начинаешь тараторить? — так что мы можем оставить деньги на прилавке и свалить. Как можно быстрее. Да. Мы и так уже здесь долго торчим. Подозрительно долго, — насколько странно будет побежать к двери прямо сейчас?

Оказалось, что этот вопрос очень плохо звучит, если задавать его вслух. Обычно Яхья задавал его себе, когда таковым себя не чувствовал. Или когда сомневался, а живут ли по-настоящему окружающие, — посетители в лавке, случайные прохожие, — когда угадывал живых по тому, насколько часто им удавалось воскреснуть. Эти — странные — люди — ни подтверждают, что являются всего лишь проекцией, ни опровергают этого. Они и сейчас сновали взад-вперёд, отделённые от двух волшебников витриной, которая бы, взгляни он на неё снаружи сейчас, уже, может, и не показалась бы слизеринцу такой привлекательной. «Сумбурные толпы людей» — с высоты птичьего полёта сталкивающиеся друг с другом разноцветные зонтики походили на поле для какой-нибудь запутанной невыдуманной игры, деловитые шаги, списки покупок, учебники-совы-волшебные палочки своим детям, суета, которой он, например, был лишён, — «я точно такой же, но немного живей».

Возможно, на контрасте с тем, каким живым он себя чувствовал сейчас и каким его видела Ракушка, замершее время в лавке ещё сильнее действовало на нервы. Да и вопрос нёс не философский, а вполне практический характер, и на него хотелось бы получить ответ, пусть перспектива размышлений об иллюзорности бытия внутри мысленного эксперимента и выглядела весьма забавно.

Хотелось бы, чтоб кто-нибудь живой всё-таки был...

С таким же напряжением, как и стоящая рядом Шелия, слизеринец вслушивался в тишину, испытывая странную уверенность, что сейчас самый подходящий момент для какой-нибудь внезапности: злобно улыбающейся рожицы, выскочившей из ящика с квиддичными мячами; скрипа двери или половицы; упавшего манекена в спортивной мантии; короче говоря, любой старой-доброй кринжатинки, каковыми напичканы наивные маггловские фильмы, призванные пощекотать нервишки смотрящему. Однако момент всё затягивался, — и становился всё менее и менее подходящим, и тишина становилась — всё гуще, отчего шансы, что её получится разрезать неожиданным визгом или издалека зазвучавшей тревожной музыкой, стремились к нулю.

И мы не в маггловском фильме.

Верно. В фильмах с подобным вопросом в старые заброшенные особняки, например, или в пустующие магазины вламываются сразу, а не спрашивают об этом после того, как предложили украсть метлу, подались в фокусники, после — в преступники, а следом умудрились как-то вплести сюда единственный термин из квантовой физики, который узнали по чистой случайности и теперь щеголяют им, чтобы разрядить обстановку и немножко, самую малость, по-детски повыпендриваться.

Поэтому и на вопрос этот так никто и не давал ответа. Ни скрипнувшей двери, ни василискового шипения, ни пытающихся вырваться из ящика бладжеров, ни зрителей, ни режиссёра, кричащего в рупор: «Стоп, снято!». Ни-че-го. Только они с Шелией — здесь, да ничего не подозревающие безымянные личности — снаружи.

— Ты знаешь… Давай все-таки уберемся отсюда, — хорошая мысль. Судя по тону, когтевранка тоже нервничала.

Они словно оказались в спектакле абсурдиста, где главные герои упрямо ждали некого Годо, а он всё никак не приходил, и сами ожидающие также ничего не предпринимали и даже не пытались хоть что-нибудь изменить.

— ...можем оставить деньги на прилавке и свалить. Как можно быстрее, — как можно быстрее попробовать изменить хоть что-нибудь.

Её когтевранское неприятие абсурдного, нелогичного, незавершённого очень притягивало Фатхи, безвылазно живущего в своих парадоксах и мысленных экспериментах, допускающих продавца, одновременно находящегося в двух исключающих друг друга состояниях. Он как-то свыкся с ощущением, что не знает и не понимает ничего на свете, включая самого себя. Обычно не задавал вопросов. Ничего не уточнял. Жил, как жилось, и плыл, как плылось. До встречи с ней, пока она, делая то, чего Яхья никогда не делал, вникая в суть вещей так, как он никогда ни во что не вникал, не начала его потихоньку этому учить. Совершенно ненавязчиво и вряд ли вообще догадываясь об этом.

— Мы и так уже здесь долго торчим. Подозрительно долго, — словно целый год пролетел там снаружи, пока мы пытаемся его дозваться.

Абсолютно верно. Они ведь волшебники, а волшебникам свойственно подчинять себе абсурд так, чтобы он играл на руку: всё, что должно идти своим чередом, переворачивается с ног на голову, исчезают стёкла, отделяющие друг от друга разные миры, отпираются любые двери и сюжет двигается с мёртвой точки там, где магглы продолжают покорно ждать.

Переключись. Давай. Тебе это как по щелчку пальцев. Включай себя.

— Ла-а-а-адно, — пару раз моргнув, чтобы прекратить уже гипнотизировать онемевшую дверь подсобки и гипнотизироваться самому, Фатхи повернулся к Ракушке и деловито сложил на груди руки. — Мисс МакБрайд, в таком случае у меня к вам деловое предложение. Я оставляю на прилавке деньги за эту метлу, — копт кивнул в сторону «Молнии», которая, как ни странно, тоже казалась слишком живой, чтобы продолжать здесь находиться, — а вы уносите нас на ней к чёртовой матери с такой скоростью, на какую она только способна! — Яхья подмигнул, наклонившись к девушке поближе. — Ну согласись, это же заманчиво.

Не дать ей ни секунды на раздумья.

— На чём вы там летаете? Ваши «чистомёты» видали, пожалуй, Мерлина. Возможно, на одной из них он поймал свой первый снитч, когда не был ещё тем почтенным седобородым стариком, превращающимся в мгновение ока в златорогого оленя, а сами эти мётлы ещё развивали скорость, с которой возможно было угнаться за мячом.

Незаметно отсчитать нужную сумму, впервые возблагодарив бога за свой трудоголизм.

— Сможешь отбивать бладжер на другую сторону поля и оказываться там раньше, чем он сам туда долетит. Представь только этот свист ветра в ушах! Гул трибун!

Она же спортсменка и не сможет перед этим устоять, да? Скажи, что я угадал. Было что-то сладкое в том чувстве, с которым Яхья подбивал её на вылет из лавки верхом на метле. Словно предлагал нечто — такое хорошее, притягательное, желанное, но — немножко недоступное из-за ряда наложенных ограничений. Уже даже не как в фильмах.

Сад. Дерево. Женщина. Змей.

Ваш покорный слуга со слизеринской улыбочкой, осторожно отводящий Шелию подальше от прилавка и поближе к метле.

— Давай, — хороший повод, чтобы мягко коснуться плеча. Никуда не убежишь. — Я сегодня же вечером отправлю сюда сову с письмом, в котором напишу, что мы её честно купили, и всякие чеки, гарантийные талоны и инструкции по эксплуатации с приложенной рекламной листовкой самого лучшего зелья для ухода за волшебной метлой они, мёртвые или живые, могут отправить на твоё имя.

Ты же сама предложила убраться отсюда как можно скорей. А что унесёт нас быстрее «Молнии»?

— И за пределы Магического Лондона мы вылетать не будем. Просто... испытаешь её. М?

Видел ведь этот бесовской огонь в зелёных глазах, с которым она утянула его в лавку. Так давай же. Взглянуть ещё раз на то, как он вспыхивает. Её азарт. Ты же рыжая. Наверняка они все в детстве носятся по лужам, с торжествующим улюлюканьем окатывая степенных студентов магической школы водой из-под красных сапог.

— Безобидная шалость, за которую даже при всём желании не удастся сделать выговор.

Хороший повод, чтобы с плеча спуститься по руке к запястью и взять её за руку, подводя к метле и поднося к ней кончики девичьих пальцев.

— Как тебе сделка?

Все волшебники знают про квиддич. Многие бывали на матчах или сами играли на игрушечных мётлах во дворе дома. Но не каждый по настоящему обучается этому не лёгкому искусству.
Эмиль на первом году обучения всё же постиг правила игры в эту нелёгкую игру и научился более менее достойно летать на метле. Надо признаться, это заняло не мало времени. На полноценное обучение с тренировками ушла половина учебного семестра!

Но зато, этим утром Пуффендуец важной походкой маршировал в магазин "Всё для квиддича", что бы профессиональным взглядом оценить всё богатство спортивного волшебного инвентаря. Осанка мальчишки изменилась. Плечи стали намного шире и массивнее, а выражение его лица говорило о том, что он не какой-то там магический шпиндель, а настоящий профессиональный игрок.

Эмиль зашёл в долгожданную спортивную лавку ранним воскресным утром, когда народа в магазине ещё не было и начал внимательно рассматривать предложенный ассортимент. Чего тут только не было! И экипировки, и сувениры, и сладости, и, конечно же, роскошные мётлы. Да, тут было на что посмотреть, и чему восхищаться. Парень вспомнил, как старательно его обучала каждый день летать Шелия. "Надо бы отблагодарить тренера приятным небольшим сюрпризом" - подумал про себя мальчишка и оглянулся.

Продавца в зале не было. "Видимо, отошёл на минутку по делам". Эмиль подошёл к стойке и дёрнул за язычок небольшого латунного колокольчика, оповещая хозяина лавки о том, что к нему пришёл посетитель.

Много времени прошло с тех пор, когда маленький мальчишка с любопытством заглядывал первый раз в витрину спортивного магазина. Сейчас Эмиль сильно вырос, хорошо поднабрал мышечной массы, да и вообще сильно возмужал. Прямо таки жених на выдане. Довольный собой и сложившейся ситуацией, он в данный момент с важностью выхаживал по центральной улице, держа свой путь за мечтой многих волшебников, за покупкой новенькой гоночной метлы. Данный поход по магазинам сегодня был в двойне приятен. Дело в том, что компанию ему составляла местная спортивная звезда, сама мисс Ранйяр.

Подбородок пуффендуйца был чуть приподнят, плечики расправлены, а руки сведены сзади. Он очень хотел по важности походить на свою спутницу в данный момент. К тому же, многие прохожие оборачивались на них и заглядывались. Профессор была не частым гостем в больших, публичных местах и её появление вызывало большое внимание прохожих. Эмилька мило улыбался проплывающей мимо толпе и вёл неспешную беседу со своей спутницей.

- Мне квиддичный турнир очень понравился, хотя, надо признаться, я очень боялся, когда подавал заявку на участие. Не понимал тогда, как он проходит. Давно он в школе проводится? Много ребят в нём участвовали в прошлые годы?

Ласс неспеша шла на полшага позади от Эмиля.
"Надо же, столько лет прошло, а ведь почти ничего и не поменялось", - усмехнулась своим мыслям судья.
Те же витрины, те же школьники, те же уютные небольшие домики. Несмотря на то, что уже наступила весна, местами до сих пор можно было увидеть остатки новогодних украшений, и судья начала скользить по витрине взглядом, ожидая найти где-нибудь ёлочные шары в виде квоффлов или бладжеров.
Вопрос о прошлых турнирах застал Ласс врасплох.

-Ммм... Кажется, ВШТ мы проводили в третий раз. Да, точно, в третий, - судья кивнула, будто убеждал саму себя, - В первый раз победил Лукаш Орвар, а во второй - Джулия Джонсон-Стиверсон. Но, конечно, раньше были и другие турниры. И личные, и командные, много всяких... А вот про количество сейчас так на ходу и не вспомню - если хочешь, потом поднимем записи на стадионе. Но по-моему зарегистрировавшихся участников было больше всего именно в этом году!

Воспоминания вернулись к первым играм, в которых участвовала тогда ещё младшекурсница-Ласс. То, что всё больше ребят стали приходить на стадион давало надежду не просто проводить время от времени игры, но и вновь увидеть когда-нибудь командный турнир.

-Как думаешь, набралось бы сейчас у каждого факультета по команде, готовой сыграть турнир?

Эмилю казалось, что чем ближе он с профессором подходил к спортивному магазину, тем шумнее становилась толпа. "Всё для квиддича" всегда собирал вокруг и внутри себя большую публику. Он был словно сладким цветком, а все вокруг люди - жужжащими от перевозбуждения пчёлами.

Беседа о больших, значимых турнирах с профессором пуффендуйцу была очень интересна. В своём сознании он пытался вообразить, как проходили предыдущие матчи. Однако, фантазии прервались на достаточно важном и интересном вопросе.

-Как думаешь, набралось бы сейчас у каждого факультета по команде, готовой сыграть турнир?

- Сомневаюсь - со вздохом протянул Эмиль. - У нас на Пуффендуе сейчас верхом на метле только трое: я, Эвелин и Грэйс. Остальные ребята пока предпочитают стадиону тёплую, уютную гостиную. Большинство ребят вообще по зиме закрылись в своих комнатах, чтобы выспаться и набраться новых сил. Вроде бы как магическая активация должна наступить к апрелю, но... загадывать тяжело. Сами знаете, все по-разному восстанавливаются.

Эмиль поднял голову и, прищурив один глаз, посмотрел на солнце, выползающее из-за снежной тучи.
- А какое минимальное количество волшебников должно быть зарегистрировано, чтобы пройти заявку на командный факультетский матч? Когтевранцы и Гриффиндорцы, мне кажется, минимум наберут. У нас, у нас... - тут Эмилька почесал затылок - Может, Алиса ещё будет не прочь. А вот как обстоят дела на Слизерине, для меня большая загадка.

В приятной беседе, волшебники неспешно подобрались к спортивному магазину.
- Ого, сколько народа! Может, новинки какие завезли? Давайте вот тут пройдём, слева.

- А какое минимальное количество волшебников должно быть зарегистрировано, чтобы пройти заявку на командный факультетский матч?

Ласс кивнула проходившему мимо знакомому, у которого как-то покупала биту. Мир тесен, особенно когда количество квиддичных магазинов в округе - ровно одна штука.

-Обычно команда - это всё же от семи человек минимум, а по хорошему ещё и парочка в запасе. А то сам знаешь, эти вратари... - женщина махнула рукой, решив не завершать мысль. Дверь магазина скрипнула, и изрядная часть гомонящей толпы осталась позади. - Впрочем, с запасом всегда можно что-то придумать. А пока решим вопросы менее глобальные - уже думал, какую именно метлу хочешь?

Эмиль хотел было сразу ответить на вопрос профессора, но как только они зашли в магазин, мальчишку словно околдовало и он с широко открытым ртом замер на месте.
Магазин "Всё для квиддича" обладал какой-то необъяснимой магией. Все заходящие сюда охали и ахали от восхищения. В помещение очень приятно пахло. Смешивались запахи натуральной кожи, металла, дерева, полироли и лака. Эмилю нравился этот запах. Он обладал некой глубиной и своеобразной приятной тяжестью. Таким магическим запахом, в его сравнении, обладала ещё школьная библиотека и погреб в Кабаньей голове.

Голова пуффендуйца начала потихоньку вращаться во все стороны. Глаза же бегали по магазину, как сумасшедшие. Невозможно было остановить взгляд на чём-то одном. На минуточку даже захотелось стать акромантулом, у которого восемь глаз, чтобы всё сразу внимательно рассмотреть. Эмиль несколько раз закрывал и снова открывал рот, чтобы что-то сказать, но терялся и просто вздыхал. Он практически был уверен, что мисс Ласс сейчас расплывается в улыбке, поглядывая на его выражение лица.

Через некоторое время мальчишка всё же смог остановить свой взгляд на одном предмете. Он медленно вытянул вверх руку и указал пальцем на роскошную метлу, которая была подвешена к потолку на золотых цепях.
- Вот. Вот эту метлу очень хочу. Эксклюзивную "Молнию" с золотым хомутом на метловище. Я читал, я знаю, что это ограниченная серия. Таких совсем немного в продаже. Метла международного класса.

Парень таял от умиления на глазах, глядя на эту метлу, словно мороженое на солнце. Он перевёл взгляд на профессора и тихонечко спросил:
- Можно мне такую?

Ласс постаралась сдержать улыбку, наблюдая за тем, как Эмиль явно сдерживал желание купить просто весь магазин. И судя по всему не просто купить, а ещё посыпать золотыми блёстками, для пущей роскошности и красоты.

- Можно мне такую?

Судья присмотрелась к метле.
Клён, золото, отличные аэродинамические качества - отличный выбор на долгие годы вперёд!

-Ну, ты главное смотри, чтоб с такой яркой метлой ловцы соперников тебя не начали ловить вместо снитча, - улыбнулась женщина, и подошла к прилавку.
На нём располагались разные милые мелочи: брелки, сувениры, шуточные модельки квиддичстов - одним словом, всё то, что для игры в квиддич вовсе не обязательно, но совершенно необходимо всем игроками.

-Будьте добры, мы хотели бы купить Молнию... - взгляд Ласс упал на красивый набор, лежащий совсем рядом. - И, пожалуй, ещё вот этот набор по уходу за метлой. Что-то мне подсказывает, что после постоянных столкновений на поле он точно не будет лишним...

Мешочек с галлеонами перекочевал из кармана судейской мантии в руки продавцу.

Эмиль знал, что ему сейчас завидовали все посетители магазина и многие посматривали, как продавец аккуратно упаковывает красавицу метлу. Мальчишка расправил плечи и набрал в грудь побольше воздуха. Гордость его сейчас прям распирала. Щёки на лице немного побаливали от расползающейся улыбки, но пуффендуец не переставал всё восхищаться покупкой и старательно задирал нос кверху. Это были потрясающие минуты счастья, сравнимые, разве что, с победой на чемпионате.

Когда же профессор изъявила желание сделать ещё один подарок маленькому чемпиону, то тут Эмиль уже не сдержался и, ахнув от восторга, прижал руки к лицу.
- Набор по уходу за метлой - еле слышно протянул парнишка - Тут есть всё для моей "Молнии".
Казалось, что волосы на затылке встали дыбом от перевозбуждения радости, а ноги просто отказывались стоять на земле, глядя на всё это великолепие, лежащее на прилавке. Эмиль обернулся к профессору Ласс и крепко её обнял.
- Огромное вам спасибо! Я так счастлив!

Мальчишка повернулся к продавцу, мистеру Нейт Фарреллу.
- А можно, можно мне, пожалуйста, вот это и вот, вот это?
Пуффендуец специально чуть загородил телом витрину, чтобы профессор не подсмотрела, объясняя свои действия тем, что это сюрприз.
Эмиль отсчитал нужное количество монет и передал их продавцу с небольшой запиской.